Солнце померкло,
земля тонет в море,
срываются с неба
светлые звезды,
пламя бушует
питателя жизни,
жар нестерпимый
до неба доходит.
Гарм лает громко
у Гнипахеллира,
привязь не выдержит —
вырвется Жадный.
Ей многое ведомо,
все я провижу
судьбы могучих
славных богов. (с) перевод А. Корсуна
Не повезло мне с началом. Очень оно серьёзное, масштабное, полное величия и достойных внимания подробностей. Удивительным образом взгляд с высоты птичьего (орлиного!) полёта на мир - переменчивый и неизменный во времени, широкий и цельный в пространстве - не упускает деталей, органично вплетая их в этот без преувеличения гениальный поэтический гобелен. Конец и начало мира сливаются воедино. Жестокое, кровавое и безнадёжное зрелище, сопровождаемое шумом битвы и гулом рога, возвещающего конец этого мира. Да и может ли иначе завершиться то, что было построено на крови и костях подло убитого первосущества?
Скажите мне, что это всё - выдумки, не имеющие отношения к реальности. Давайте, скажите.
Но начнём-ка с начала.
Из этой песни мы узнаем, что:
* Начинать всегда нужно с начала. Да, возникновение мира подойдёт.
* Мёртвые пророчицы тоже хотят, чтоб им ручку позолотили. Не скупись, касатик.
* Карликов-цвергов МНОГО. И всех их нужно знать по имени.
* Мимир коллекционирует чужие органы. Наверное. Или просто чужое.
* Всё зло - от баб, золота и золотых баб.
*
Шашки Тавлеи - это serious business.
* Зверушек надо кормить. Иначе с голодухи кого только не проглотят.
* Скандинавские умельцы и из ногтей соорудят корабль.
* Никакой конец света не начнётся, пока не дадут отмашку петухи. Все ждут их сигнала.
Völuspá - Прорицание Вёльвы
Составленное преимущественно форнирдислагом Прорицание Вёльвы - Völuspá - произносится или декламируется мёртвой (однако, на редкость неравнодушной к кольцам и ожерельям) провидицей (Völva - в чём-то подобные предсказательницы у древних германцев знакомы уже Тациту), которую Один вопрошает о будущем. Меж тем, начинается текст с с предвечных времён, столь же доступных взору вёльвы, как и далёкое будущее. Этиологические мотивы постепенно и плавно переходят в эсхатологию. Почему? Сказать точно нельзя. Возможно, дело в особых функциях этого текста, ритуальных или иных. Возможно, здесь нашло отражение восприятие авторами бытия и времени как чего-то непрерывного, скорее напоминающего круг или спираль (один из древнейших символов многих культур), чем ограниченную во всех измерениях прямую нашего современного линейного мышления. Конец и начало - не то чтобы совсем одно и то же, но взаемозависимы и пересекаются.
Спираль эта не отличается гладкостью. Зияющая бездна Гиннунгагап постепенно заполняется жизнью, но привычную форму мир принимает только почле того, как сыновья Бора во главе с Одином убивают первовеликана Имира-Аургельмира. Боги устанавливают порядок, указывают место светилам, но недолго продолжается Золотой век - прерывается приходом трёх дев - турсов из Ётунхейма (земли великанов). Подробностей текст, правда, не даёт, перепрыгивая тут же на сотворение цвергов (с ну оочень длинным списком имён. Повезло ещё, что валькирий назвали поменьше) и потом людей.
Как и у Снорри, трое Богов во главе с Одином находят не имеющих судьбы деревянных людей - Аска (Ясеня) и Эмблу (что значит, возможно, иву, вяз, ольху - или же лозу), чьи имена вполне могут быть отзвуком тотемизма. Правда, вместо Вили и Ве выступают Хёнир и Лодур (которого чаще всего ассоциируют с Локи - не столько из-за созвучия имён, сколько по аналогии с не раз встречающейся в других местах аналогичной тройкой. Существует ещё версия, что это Фрейр либо кто-то ещё из покровителей плодородия). Один даёт людям дыхание, Хёнир - дух, Лодур - тепло/искру жизни и цвет лицам. Последнее, кстати, по субьективному мнению автора данной статьи косвенно подтверждает личность Лодура-Локи: искры, огонь - скорее по его части, чем по части Фрейра.
Представь себе, читатель, картину: бледные, холодные перволюди. И вот - начинают дышать. Сначала едва заметно, прерывисто, потом увереннее. Дрожат веки - вот-вот откроются. Сероватые лица приобретают привычный живым цвет. Мощно, не так ли?
Ещё интересное: именно в "Прорицании" присутствует знаменитое упоминание о Девяти Мирах, столь любимое современными неоязычниками и оккультистами.
(А любителям Толкина, к слову, стоит обратить внимание на перечень карлов - и встретить мнооого знакомых имён. Если, конечно, он ещё этого не сделал - момент довольно знаменитый.)
Также, здесь есть намёк на то, что "слух" или "звук" (или рог - Гьяллархорн, который потом протрубит последнюю битву) Хеймдалля может храниться там же, где и "залог Отца Павших" - глаз Одина. По крайней мере, упоминаются они рядом. С последнего течёт знаменитый источник Мимира, и пьёт мёд упомянутый мудрый великан (является ли это видением прошлого - Мимира, как известно, убили когда он был заложником у ванов - или проявлением особых отношений легенд и сказаний со временем?). Следовательно, глаз Одина - не просто символическая жертва ради знаний, но, возможно, сам по себе обладает какой-то силой.
Вполне вероятно, мы имеем дело с аналогичными обрядами - если, оставив глаз в источнике Мимира, Один приобрёл проницательность и метафорическое, "иное" зрение, то в другом источнике ("Видение Гюльви" из Младшей Эдды) слух (и зрение) Хеймдалля также наделяется исключительными характеристиками. Есть над чем задуматься.
Затем появляется мотив трёх дев-судеб: Урд, Верданди и Скульд - не они ли, Норны (которые, кстати, здесь режут руны. Пряжа? Не, не слышали), являются уже знакомыми нам гостьями из Ётунхейма?
Троичность прявляется и в образе соблазнительной Гулльвейг, чьё имя означает жажду или силу золота. Трижды приходится убивать трижды рождённую колдунью - но та возрождается. Она, скорее всего, связана с ванами - возможно, даже является Фрейей, хотя это и не доказано. И, что логично и привычно, за ней, за жаждой золота, следует война.
Первая война, разразившаяся с ритуальным броском копья Одина (что являлось знаком посвящения убитых в грядущем сражении ему, любимому). Не первое преступление, но, тем не менее, кажущееся важным шагом в сторону энтропии - вражда асов-упорядочивателей с ванами, хранителями плодородия, никому выгоды не приносит, хотя, несомненно, толкает неуклюжую колесницу Истории... вперёд? Назад? Вниз? Вверх? Куда-нибудь да толкает.
Далее следует нарушение договора. Боги сами изменяют данному слову, убивая великана-строителя, чтобы не отдавать ему светила и Фрейю (а как же, все хотят Фрейю!) в уплату за построенные стены вокруг Асгарда.
Затем - смерть Бальдра. Одиноко прорастающий побег омелы (нереалистично, зато сильный образ) - mistilteinn. Вали, рождённый исключительно для мести, в однодневном (буквально - одноночном, скандинавы вели счёт времени зимами и ночами, а не летами и днями) возрасте квитается с его убийцей. И всё стремительно катится вниз. Содрогается мировая ось - ясень Иггдрасиль. Темнеет солнце, кричат три петуха, лает пёс Хель Гарм, Хеймдалль трубит в рог Гьяллархорн. Вырываются чудовища и просто враги асов, плывут очень разозлённые мертвецы - в целом, приходит Он. Песец белый, лис полярный. Почти всем.
С востока - едет инеистый великан Хрюм и поднимается великий змей Ёрмунганд. Плывёт Нагльфар (а Локи - за рулём у штурвала). С юга едет пламенный Сурт. Даже победные боги умирают. Тор ( снова всплывает девятка - перед гибелью Тор отступает на девять шагов.) - в битве в Ёрмунгандом, Один - с сыном Локи-Хведрунга, Фенриром (которого добивает сын Отца Дружин - Видар, раздирая пасть бедняге с помощью своего волшебного... башмака), а Фрейр (за неимением меча убивший в своё время великана Бели оленьим рогом, так что и он не совсем беззащитен) - с Суртом. То же "Видение Гюльви" говорит о столкновениях Тюра с Гармом и Локи с Хеймдаллем. Огонь - "питатель жизни" - разрушает отжившее свой век мироздание.
"Довольно ль вам этого?" (с)
Нет! Потому что начинается новый виток спирали. Некоторые асы (младшее поколение, в основном, что естественно. Правда, снова появляется загадочный Хёнир. К чему бы это?) выжили, причём - о, ирония! - среди них и злосчастный бедняга Бальдр. Люди - Лив и Ливтрасир, Жизнь и Полный Жизнью - укрылись в роще Ходдмимир. Орлы летают, рыба плавает, вспоминают даже о Поясе Мира - Змее Ёрмунганде, опоясывавшем ранее Срединный Мир. Он, правда, мёртв, но, видимо, найдётся ещё способ дать миру людей границы и форму (веки Имира его тоже ограждают - или ограждали до Рагнарёка?). Классическое "Продолжение следует".
Фигуру новой, могучей сущности, упоминаемой после возрождения мира, многие интерпретируют как отсылку к христианству - сознательное или бессознательное заимствование и правда не исключено. Обычно происхождение этой песни относят к веку этак Х, контакт с христианством вполне возможен. Тем более, что осуждение жажды золота и превращение женщины, особенно колдуньи, в виновницу всех бед - очень близкие христианской риторике темы.
В самом конце выясняется, что Ниддхёгг - пожирающий трупы и грызущий корни Иггдрасиля - оказывается, летуч. Неизвестно, относится ли это к возвращению сил энтропии в новый мир, или к "текущему времени", в котором пророчица возвращается в землю, рассказав всё, что могла.
Поразительно масштабна картина, нарисованная этой песней - от восточного потока Слид, несущего ножи да мечи - до золотого чертога карликов в Нидавеллире, от сплетённого из живых змей дома мертвецов и Железного Леса великанши Ангрбоды - матери чудовищ - до величественного Иггдрасиля, с которого капает чудесная роса в источник Урд. Но не в масштабе дело. Подкупает Прорицание Вёльвы яркостью, многослойностью образов и пронзительностью языка. Глубоки корни Иггдрасиля, высоко сидит в его кроне орёл. Так и настоящая поэзия задевает в нас самое глубинное и самое высокое. А лучшего примера такой силы, чем эта песня, пожалуй, и не найти.
Всё ли вы выведали? (с) перевод Е. Мелетинского
...брат на брата -
и гибнут в бранях,
родич на родича -
режутся рати,
мерзость в мире
настало время
меча и блуда,
щита разбитого,
ветра, волка,
погибели мира;
человек человека
не пощадит; (с) перевод В. Тихомирова
Ссылки:
Русский перевод рядом со староисландским первоисточникомочень интересный в плане формы перевод Е. Мелетинского